Жил-был художник один...

Арт-профилактика к 160-летию Нико Пиросмани  в отделе искусств МБУК ЦГБ им. М. И. Семевского для групп пенсионеров и инвалидов ЦСО.

Жизнь Нико Пиросманашвили заключена между двумя вопросительными знаками: когда родился? когда умер? Между ними длинная вереница других вопросов. Кто может рассказать правду о нём? Он так и остался загадкой для поколений! Одна достоверность – он жил, одна очевидность – жив и поныне. Ведь каждому художнику отпущено две жизни: одна – это его собственная, другая – жизнь его искусства, которая, бывает, надолго переживает самого мастера.

В ходе разговора о художнике мы попробовали прикоснуться к тайникам души мастера,   его творческому наследию, совершив путешествие в прошлое, в старый и неповторимый Тифлис конца девятнадцатого – начала двадцатого столетий, шумный, пёстрый и трудолюбивый. Жизнь здесь была наполнена песнями бродячих музыкантов, жалобными хрипами шарманок, свистками городовых, перебранками торговцев и покупателей. Нико вырос в городе, где чувства ставились выше всего прочего.

В жизни Нико Пиросманашвили можно увидеть цепь сменявших друг друга взлётов и падений, иллюзий и разочарований, поступков противоречивых и нелепых, увидеть историю того, как человек, прислушиваясь к голосу таланта,  полностью растворил своё существование в  служении искусству.

Пиросманашвили – художник-примитивист. Мир примитивного искусства (его ещё называют «наивным») обширен, представлен тысячами художников самого разного уровня. Пиросманашвили выделяется  среди них.

Значительным каждого художника делает его внутренний мир. Первое впечатление от картин Пиросманашвили – это впечатление чуда, необычности, фантастичности и насыщенности красок.

«Ни у кого из художников я не знал подобного ощущения Грузии, как у Нико. Мне кажется, что с появлением его картин моя жизнь стала богаче, счастливее. Когда я любуюсь картинами Пиросмани, я чувствую, как могучие силы и соки земли, заключенные в клеенки Нико, обновляют меня», — писал художник Давид Какабадзе.

 А Константин Паустовский отмечал: «Если бы я не знал Пиросмани, я бы видел Кавказ недопроявленным, как слабый снимок, без красок и теней, без деталей и контуров и без синеющей мглы его полувосточных и полуевропейских пространств. Пиросмани наполнил для меня Кавказ соком плодов и резкостью сухих красок. Он приобщил меня к этой стране, где одновременно с радостью ощущаешь легкую и непонятную грусть».

 Его картины несут ноту грусти и мечты, светлых воспоминаний. Его сила в том, что ещё не одно поколение будет обращаться к нему как к вечной, манящей  загадке.